Когда улыбается Будда

Едва мы отъехали от аэропорта Багана, как нас накрыл дождь. Сквозь водяную пелену я не сразу заметил, как по обе стороны дороги вдруг выросли очертания пагод терракотового цвета. Их было огромное множество – десятки, сотни, тысячи ступ и храмов. Автобус мчал по шоссе, отщелкивая минуты, а пагоды все не кончались.

Обветшалые, но величественные, начисто лишенные всякого глянца, заросшие деревьями, они заполняли собой все окружающее пространство. Огромный заброшенный город, сердце древней цивилизации, обступал нас со всех сторон.

Внезапно водитель притормозил и свернул с трассы на проселочную дорогу. Вскоре мы подъехали к одной из самых высоких ступ, с каждой стороны которой вверх уходили каменные ступени. Вооружившись зонтиками, заботливо припасенными гидами, и сняв у подножия древней святыни обувь, мы босиком отправились на ее покорение. Чем выше мы лезли, минуя ярус за ярусом, тем круче становились ступени. Ливень хлестал вовсю, превращая наши зонтики в бесполезные игрушки. Наконец, мы добрались до самого верхнего яруса.

…В какую бы сторону света не обращался взор, везде – до самого горизонта – высились лишь каменные исполины. И ничто не выдавало человеческого присутствия. Красноватая, словно опаленная огнем, почва (а первоначально город так и назывался: «медная», или «выжженная земля»), лишенная после засушливых месяцев травы, усиливала впечатление, будто ты попал на неведомую планету, с обитателями которой произошла какая-то катастрофа, а непрекращавшийся дождь создавал ощущение материализации хода времени.

К вечеру – потрясенные и промокшие до нитки – мы добрались, наконец, до нашего отеля «Тарабар», получившего название по расположенным вблизи руинам древних городских ворот.

Взлет и крушение империи

История рождения, расцвета и исчезновения Баганского царства поражает своей стремительностью. В «Хрониках Стеклянного дворца» и других источниках сведений о бирманской истории рассказывается, что в 1044 году (по другим данным, в 1017-м) на Баганский престол взошел король Аноратха, блестящий воин и искусный дипломат. В то время в стране господствовали индуизм и традиционные бирманские верования в духов – нагов. Король соседнего монского государства (моны – народ, издревле проживавший на юге Мьянмы) Мануха, правивший в Татоне, послал к новому правителю буддистского монаха, исповедовавшего учение Тхеравады, старейшей школы буддизма. Аноратха, уверовав, потребовал от монского правителя священные тексты и реликвии буддизма. Отказ последнего привел в итоге к тому, что в 1057 году Аноратха разгромил монов и захватил их столицу – Татон.

Оттуда Аноратха вывез все священные рукописи и реликвии, а также, понимая, что главное – человеческий капитал, увел с собой буддистских монахов, ремесленников, художников и даже несколько тысяч монских семей, включая самого короля Мануху и его родственников.

Кроме того, он отправил миссию в Шри-Ланку и, заполучив оттуда монахов, утвердил с их помощью на просторах своего государства учение Тхеравады.

Обладая столь внушительным кадровым потенциалом, Аноратха развернул грандиозное строительство нового культурного центра буддистского мира. За предельно короткий срок были возведены тысячи золотых пагод, ступ, храмов, монастырей. К концу правления Аноратхы на территории сегодняшней Мьянмы возникла мощная процветающая империя, ставшая одним из крупнейших государств в Азии.

Но пройдет всего 200 лет после смерти в 1077 году великого правителя, и несокрушимая прежде империя начнет «сыпаться» под ударами другой могущественной силы – монгольской орды. За какой-то десяток лет – от первого поражения в 1277 году до полного разгрома в 1287-м, когда Баган был разрушен войсками хана Хубилая – от недавно еще великой империи останутся только руины. Хотя и величественные.

…Ранним утром следующего дня мы вновь отправились в покинутый город, чтобы на той же самой пагоде встречать рассвет. Солнца мы так и не дождались, поскольку небо было плотно затянуто густыми облаками, но огромное пространство безмолвной страны теперь лежало как на ладони, и застывшие ступы с остроконечными куполами казались стражниками, охранявшими неведомую тайну.

В багане зародился и театр марионеток.  Древние бирманцы верили, что через куклы с ними могут разговаривать боги, а потому право на изготовление деревянных актеров давалось только посвященным

Путешествие

А попасть в Мьянму (более известную по своему прежнему названию – Бирма) нашему изданию удалось благодаря участию в большом международном журналистском пуле (более 50 человек со всех континентов), для которого в мае этого года Управление туризма Таиланда и Министерство туризма и гостиничного хозяйства Мьянмы при поддержке «Бангкокских авиалиний» организовало пресс-тур с посещением бывшей столицы бирманского королевства Мандалая, древнего Багана и нынешней юной столицы страны – Нейпьидо.

Из стран постсоветского пространства были приглашены три журналиста: по одному из России, Украины и Казахстана; последний выпало честь представлять редактору журнала «Мир путешествий».

Столь внушительный многоязыкий десант вызвал в стране довольно сильный ажиотаж. В каждом аэропорту нас встречала большая официальная делегация, местные телевизионщики (особенно в Мандалае) следовали за нами тенью, а на моем чемоданчике, который я сдавал в багаж, впервые появилась гордая бирка VIP.

Этот интерес был неслучаен. Долгие годы Мьянма была совершенно закрытой от внешнего мира страной – белым пятном на карте. После обретения в 1948 году независимости (а с 1824 года страна была британской колонией) Бирма пережила гражданскую войну, государственный переворот 1962-го года, «бирманский путь к социализму» и построение «союза свободных от эксплуатации крестьян и других трудящихся масс» (свободных также от продуктов питания, промышленных товаров и прочих пережитков капитализма), студенческие волнения конца 80-х, победу собственного ГКЧП – «Госсовета по восстановления закона и порядка» (SLORC), военную диктатуру, массовые беспорядки 2007 года. В итоге «особый путь» развития привел к обычному тупику, из которого страна начала выбираться лишь совсем недавно, а символом перемен стали первые демократические выборы (точнее, довыборы) в парламент весной 2012 года.

Сейчас прежние запреты уходят в прошлое, Мьянма после стольких десятилетий полной изоляции постепенно открывается миру и открывает уникальные памятники своей древней истории и культуры, так что любознательному путешественнику здесь действительно есть что посмотреть.

Страна и ее жители

Когда приезжаешь в Мьянму из Таиланда (а это на сегодня самый простой и удобный способ попасть в страну), поражаешься резкому контрасту между двумя соседними государствами. Когда мы из богатого и оживленного Чиангмая (что на севере Таиланда) перелетели в Мандалай (второй по величине бирманский город), в глаза прежде всего бросилась картина заброшенности. Трасса из аэропорта выглядела совершенно безжизненной, огромный рекламные щиты на выезде зияли пустотами. Лишь постепенно стал попадаться транспорт, главным образом мопеды. Но больше всего меня поразили местные грузовички. Допотопные (а может, собранные по принципу «сделай сам»), без капотов и других излишков, подчас с разными колесами, давно проржавевшие, – я так и не понял, какие силы приводили их в движение: то ли они ехали на честном бирманском слове, то ли заряжались от энергии расположенных повсюду буддистских святынь. А количество последних действительно поражало: буквально через каждые 200 метров, пока мы ехали в город, перед нашим взором представала новая ступа (пагода).

Пожалуй, это самое главное впечатление от всей поездки: бедность большинства населения и колоссальный размах храмового строительства. Федор, журналист из Москвы, побывавший в 75-и странах мира и исколесивший весь Индокитай, признавался мне в те дни, что подобное он видит впервые. Иногда даже казалось, что собственно все деньги в стране как раз и ушли на сооружение всех этих величественных архитектурных памятников.

Впрочем, за те дни, что я наблюдал бирманцев на улицах и в храмах, мне они не показались особо несчастными. Большинство из них спокойно давали себя фотографировать, улыбались и выглядели открытыми и доброжелательными. За последние годы, когда в страну зачастили туристские группы, многие поняли, что приезжие – это хороший способ пополнить и свой личный бюджет. Поэтому сейчас у всех важнейших достопримечательностей дежурят продавцы разного рода сувениров. Но ведут себя при этом неназойливо, за руку не тянут и держатся с достоинством.

…Обойдя все ряды местного рынка в одной из деревушек Багана, мы подошли к нашему автобусу. Возле него в сторонке от продавцов стояла нищенка с ребенком, подвязанным к ее телу широким платком. Она ничего не выпрашивала, просто стояла, с надеждой глядя на нас. Я протянул ей купюру в 200 кьятов (пятая часть доллара). Женщина засветилась и благодарно раскрыла ладонь руки, которую до этого держала за спиной, демонстрируя мне свое богатство. На ладони среди капель молока ползал крохотный детеныш неведомого животного. Какого именно – увы, никто в автобусе, разглядывая снимок, так и не признал.

Что еще сразу же удивило в Мьянме – лица женщин. Практически у всех на щеки (а часто и на лоб, и на нос) был нанесен слой какой-то мази, я сначала подумал – глины. Это – танака: так называется местное дерево, которое в высушенном виде растирают в мелкую пыль и смачивают водой. Получившийся крем и наносят на лицо. Зачем он нужен? Во-первых, это прекрасный антисептик, препятствующий закупорке сальных желез и появлению угрей. Во-вторых, замечательное средство от солнца (не забудем – мы в тропиках) и для увлажнения кожи, поскольку при высыхании танака не только не стягивает кожу, а, наоборот, смягчает и дает эффект прохлады. И, наконец, как убеждены все местные женщины, это просто – красиво!

Танаку с удовольствием используют и дети. Мальчики, правда, вырастая, как правило, перестают ею пользоваться; по крайней мере, мужчины с танаку лично мне ни разу не попадались.

Зато все без исключения – и женщины и мужчины – носят лонджи – длинные и легкие юбки иногда почти до пят (правда, в крупных городах европейская одежда все больше начинает конкурировать с традиционной). Женский и мужской варианты лонджи отличаются друг от друга расцветкой, а также тем, что женщины завязывают узел, на котором юбка держится, сбоку, а мужчины – спереди. Последние при необходимости могут также пропустить подол юбки между ног и заправить его за пояс, и тогда «легким движением руки юбка превращается в шорты». Именно так в прежние века лонджи носили солдаты бирманской армии.

Сейчас, конечно, военнослужащие имеют вполне современную экипировку, зато порадовала полиция. Когда в аэропорту Нейпьидо я увидел полицейского в полном боекомплекте, с бронежилетом, но и повязанным поверх него красном галстуке – точь-в-точь как в моем пионерском детстве, – меня так и подмывало подойти к нему и громко воскликнуть: «Будь готов!». Тем более – забавное совпадение – на дворе стояло именно 19 мая – день пионерии, кто не помнит.

А вот девушкам-полицейским, стоявшим рядом, галстуки почему-то не выдали. Впрочем, судя по всему, их это не печалило.

На улицах

Столичный Нейпьидо – разговор особый. Баган – это археологический заповедник с расположенными поблизости поселком Новый Баган и деревней Ньянг-Ю. А вот улицы Мандалая, второго по величине города в стране (после Янгона), вполне подтверждали общее впечатление о Мьянме.

По сравнению с Чиангмаем – городе также вторым по величине, только в Таиланде – здесь все было победнее, поскромнее, поистертей. Легковых машин было немало, но все-таки не они составляли большинство, привычные нам автобусы встречались очень редко. Зато количество мопедов не оставляло сомнений, что именно является для жителей страны главным средством передвижения. Причем женщин за рулем было ничуть не меньше, чем мужчин.

Очень забавно смотрелись на мотоциклистах достаточно распространенные в стране шлемы, по форме напоминающие немецкие каски времен второй мировой войны (в Таиланде я таких не видел).

Велосипедистов было поменьше, иногда встречались велорикши, нередко и конные повозки. Основной же вид общественного транспорта, действующего по принципу маршрутного такси, – малотоннажные автомобили типа нашей «Газели» с открытым кузовом и каркасом с крышей, а также установленными по бокам деревянными лавками для пассажиров. Последние набивается в кузов зачастую, как сельдь в бочку, так что вместе с контроллерами они порой свисают с подножек или забираются прямо на крышу. На крыше вдобавок часто перевозится всякого рода скарб, в том числе достаточно габаритный, так что вид у таких машин вполне колоритный.

А так, город как город, живущий своим ритмом, где дорогой джип соседствует с запряженной лошадкой, а модные мальчики с мелированными прическами – с буддистским монахом, одиноко бредущим с чашей для подаяний.

Пожар над городом

А вот в чем нам несказанно повезло, так это в том, что, попав в Мьянму под конец весны, мы застали самый пик цветения знаменитого «огненного дерева». «Алое пламя», «дерево-пожар», «корона Кришны», «хвост Феникса» – так называют это знаменитое растение в разных странах уголках мира. Делоникс королевский, который по праву считают одним из самых красивых деревьев планеты, именно после жарких весенних месяцев покрывается в мае десятками тысяч ярких, крупных и одновременно нежных алых цветков. В Мьянме (как, впрочем, и в Таиланде) это дерево, родившееся в лиственных лесах Мадагаскара, нашло себе благодатную почву и разрослось повсеместно на улицах и загородных трассах. Переливающиеся повсюду огоньки пламени сопровождали нас на протяжении всей экспедиции и привносили интонацию праздника и сказки в наше знакомство с наследием древней земли.

Золото Будды

В храме Махамуни, расположенном недалеко от Мандалая, шла церемония золочения легендарной статуи Будды, освященной аурой великого учителя: ведь, по преданию, она была слеплена две с половиной тысячи лет назад с самого Будды Шакьямуни, когда тот в 554 году до н.э. посетил Аракан (область на юго-западе Мьянмы). Другое предание гласит, что существует только пять прижизненных изображений Будды: два в Индии, два в раю, а пятое – как раз и есть Махамуни. В 1784-м году бирманский король Бодопайя покорил Араканское царство и перевез четырехметровую статую в свою столицу Мандалай вместе с бронзовыми фигурами слона, трех львов и двух воинов в образе Шивы (сейчас эти шесть изваяний стоят во дворе храма и считаются исцеляющими: надо лишь прикоснуться к ним больной частью тела).

Сама статуя первоначально тоже была бронзовой, но постепенно сложилась традиция покрывать ее (кроме лица) листочками сусального золота, и за множество столетий золотой слой достиг уже 16 см. В обряде золочения может принять участие любой посетитель храма, приобретя заранее книжечки с золотыми пластинками и поднявшись по боковым ступенькам (а статуя расположена на высоком постаменте) к фигуре «пробужденного мудреца из рода Шакья». Но только не женщины. Они могут лишь сидеть внизу и, благоговейно сложив ладони перед грудью, наблюдать за происходящим.

Технология изготовления сусального золота осталась практически такой же, какой была на протяжении веков и даже тысячелетий

…Я поднялся к статуе. Со всех сторон ее обступили мужчины в лонджи и сосредоточенно клеили свои листики. В этот раз я мало чем отличался от них, ведь еще на входе в храм служительница обернула меня традиционной бирманской юбкой, посчитав, что мои шорты недостойны знаменитого храма.

…В углу сидел служитель. Он внимательно посмотрел на меня, потом улыбнулся и протянул маленькую книжечку с золотыми квадратиками меж бумажных листков. Находившийся рядом мужчина показал, как надо ею пользоваться.

Осторожно отсоединяя листики бумаги с тончайшей золотой пленкой, я прикладывал их к потемневшим местам статуи. Когда листочки иссякли, служитель протянул мне вторую книжечку. Чем-то я его заинтересовал, и он попытался задать мне несколько вопросов, что из-за языкового барьера получалось не слишком удачно. Он спросил меня, откуда я, но вряд ли название Казахстана что-то ему говорило. В итоге он, наверное, решил, что я начинающий буддист из неведомой страны.

Но прежде чем попасть в храм Махамуни, мы заехали в небольшую мастерскую по изготовлению сусального золота.

Удары молотками были слышны уже на улице. В комнате в специально огороженном месте, прислонясь к высоким деревянным скамьям, работали три молотобойца: двое – совсем мальчишки – быстро били по очереди большими молотками по связкам, закрепленным на гранитных плитах, выдерживая четкий ритм на двоих. Третий парень, стоявший в отдалении, работал медленнее. Я засек на часах время. Темп у пары оказался невероятным – 76 ударов в минуту для каждого.

Технология изготовления сусального золота осталась практически такой же, какой была на протяжении веков и даже тысячелетий. В упрощенном виде ее можно представить так.

Сначала слитки чистого золота расковываются в проволоку, которая затем расплющивается и режется на квадратики. Их складывают в стопку, перемежая с плотной бумагой, и упаковывают в специальную оправу, которую и начинают молотить, пока золото не расплющится до размеров бумаги. Далее золотые листки вынимают, режут на четыре части, и процесс повторяется. И так шаг за шагом, пока толщина золотой пленки не станет равной 0,1 микрона, что позволит золоту прилипать к гладким предметам на молекулярном уровне.

…И снова – удар за ударом, пока не наберется их порядка 10 тысяч, на что потребуется не менее пяти часов почти непрерывной работы. И так каждый день. Многочасовые монотонные движения в одном и том же положении – адский труд, хотя и почетный.

Тем временем в соседней комнате две женщины, сидя на циновке за низким столиком, ювелирно разрезали и паковали по книжечкам тончайшие золотые листики, отсекая бракованные, из которых, впрочем, позднее можно будет получить новые – пригодные – драгоценные квадратики.

Может быть, и те золотые пластинки, что мне довелось клеить в храме, были тоже изготовлены в этой мастерской. 

Продолжение в следующем номере

Текст и фото: Владимир Какаулин