Английский муж моей русской подруги

 Отпуск в этом году у меня прошел замечательно. Мы с дочерью побывали в Англии в гостях у моей студенческой подруги Татьяны, которая вышла замуж за гражданина этой страны. Джон, прямо скажем, перевернул мои представления о жителях Западной Европы.

Авиационный инженер по профессии, основную часть своей жизни супруг моей подруги прослужил в королевской авиации. Работал во многих странах – Сингапуре, Малайзии, Кипре, Японии, Борнео, Мальдивских островах, Египте, Гонконге, Бангкоке... Таня в нем души не чает.

– Таких, как Джон, очень порядочных и благородных по натуре людей, здесь много, – рассказывает она. – К сожалению, многие женщины из республик постсоветского пространства, особенно совсем молодые, уезжают в чужую страну с мыслью, что поскольку они прекрасны, как принцессы, то и жить здесь будут по-королевски. Нет, так не бывает. Здесь все так же, как дома, и такого понятия, как «английский национальный характер», не существует. Да, условия чуть получше, но никто каждый день цветы дарить не будет. Чтобы тебя здесь полюбили и приняли, надо и самой отдавать что-то. Потому у многих и не складывается здесь жизнь, что женихи ждут от русскоязычных невест одного, а те – другого. А вот то, что мужчины здесь даже побаиваются женщин, хотя последние зачастую материально зависимы от них, – это правда.

Кто в Англии живет на «широкую лапу»

Интернет и глобализация всех сейчас делают похожими друг на друга. К примеру, основной ассортимент и даже цены английских продуктовых супермаркетов почти ничем не отличаются от наших. Разве что отсутствуют кисломолочные продукты и колбаса, которых англичане просто не едят.

Но есть ряд вещей, которые присущи только им. Пример из собственного опыта. Приехав в Англию, я сразу же решила установить в своем телефоне местную сим-карту. Сотрудник специализированного центра по продаже смартфонов Samsung сказал, что прежде нужно поменять язык, а он этого не умеет. Сделав это сама, про себя решила, что он издевается. Затем он убрал флеш-карту, увеличивающую память телефона. На вопрос «Зачем?» ответил: «Для того чтобы поставить еще одну сим-карту». Спорить на предмет того, что мой телефон вообще-то рассчитан на две сим-карты, я уже не стала. Потом мне сказали, что в Европе такими многофункциональными телефонами, как у нас, не пользуются, а лишних денег IT-специалисту за то, чтобы он занимался тем, что в его обязанности не входит, не платят.

Другой момент. Однажды я решила расплатиться в магазине наличными. Увидев 50-фунтовую купюру, продавщица кинула на меня очень странный взгляд и нажала на кнопку возле кассового аппарата. Прибежала женщина постарше. Повертев купюру, она черкнула по ней маркером, и меня, наконец, рассчитали. Джон объяснил, что поскольку все рассчитываются в основном пластиковыми картами, а мелочью дают только чаевые, то 50 фунтов считаются крупной суммой. К тому же та купюра, которую я подала, была подозрительно новенькой.

Еще одна характерная особенность новой родины моей подруги – отношение к домашним животным. Их здесь холят и лелеют. У Кристофера, старшего сына Джона, во втором браке нет детей, зато есть шесть котов.

– Они, можно сказать, живут на «широкую» лапу, – рассказывала Таня. – У них есть такие уголки, которые доступны не всем людям. Каждому вшит чип, позволяющий беспрепятственно заходить в дом после прогулки. А электронные ошейники не позволят им потеряться. Кристофер, забыв обо всем на свете, может часами рассказывать о своих разукрашенных нарядными лентами котах. Иногда он так увлекается, что не замечает, что мы с Джоном уже собираемся домой.

Мы, правда, не держим у себя этот обязательный атрибут английского дома: у Джона аллергия на кошачью шерсть. Кстати, побывав в России, он очень сильно удивлялся, что там так много бездомных котов. Здесь с этим строго. Если хочешь завести питомца, то должен подать заявку в общество защиты животных. Обычный непородистый кот стоит около 200 фунтов. Но прежде чем продать его, к тебе приходит комиссия, чтобы узнать, есть ли соответствующие условия для проживания в доме кота. То есть отношение к домашним питомцам – как к полноправным членам английского общества. Стоит ли удивляться, что здесь очень хорошо развита индустрия по производству кормов и одежды для котов и собак.

Что касается соседей… Думаю, Агата Кристи свою миссис Марпл взяла не с потолка. В нашем городке очень много старушек, похожих на знаменитый литературный персонаж. Рядом с нами живет мать полицейского, миссис Морин, которую Джон называет «городской газетой», поскольку та знает абсолютно все о каждом из нас. Утром Морин выходит гулять со своей собачкой, а заодно, переговорив со всеми встречными, собрать новости. Когда я, бросив курить, перестала выходить на заднее крыльцо, соседи заволновались. Морин позвонила Джону – якобы узнать как у него у дела. И вроде бы случайно спросила: «А где ваша жена?» Но в ее безобидном вопросе явно читалось: «А вы случайно не убили ее?».

В английских городах, как нигде, связь времен чувствуется очень явственно. Здесь даже дома, построенные много веков назад из камня и грязи (цемента еще не было), с соломенной крышей, берегут как зеницу ока

«Это – Родина!»

Будучи по своим убеждениям монархистом, Джон уверен, что королева – совершенно не декоративная фигура, без нее не будет Англии. Букингемский дворец для него святыня, оплот нерушимости существующего строя. Верноподданный своей королевы, он не согласен с ней лишь в одном: государство не должно содержать всех ее многочисленных отпрысков.

– Это неправильно, – говорит он. – Все, кроме королевы, ее мужа и рожденных ими детей, сами должны зарабатывать себе на жизнь.

Таня живет за своим английским мужем, как у Христа за пазухой, в том смысле, что он очень заботливый. Джон настолько обожает свою русскую жену, что часть его любви автоматически распространяется и на ее друзей. На меня и мою дочь Мерей в том числе. Он начал заботиться о нас, когда мы еще и не ступили на английскую землю. Поскольку они с Таней живут в полусотне километров от Лондона, то Джон заранее снял для нас недорогую гостиницу в центре Лондона, откуда мы пешком могли попасть в Букингемский и Кенсингтонский дворцы, Гайд-Парк, Национальный Британский музей и музей мадам Тюссо. Кстати, за исключением последнего и, разумеется, королевских дворцов, все музеи (и великолепные национальные, и маленькие при церквах) в Англии бесплатные.

Перед нашим прилетом Джон специально позвонил, чтобы предупредить: если они с Таней из-за пробок опоздают к прилету самолета, мы должны терпеливо ждать их в аэропорту. Вечерами заботливо спрашивал, что приготовить на завтрак – мюсли или овсянку. Когда мы поехали из Суиндона в британскую столицу, снабдил нас кучей записок на английском языке на случай, если лондонцы нас не поймут и мы вдруг заблудимся.

Мифом оказались и утверждения о том, что англичане экономны сверх всякой меры. То есть они и в самом деле экономны. Продуктов, например, покупают ровно столько, чтобы они не успели испортиться. Как тут не вспомнить собственные походы в супермаркет…

Все затраты на рестораны и экскурсии тоже были за счет Джона. Непоколебимого англичанина, который на все попытки оплатить по счетам отвечал твердым «No», удалось под напором Тани только единожды склонить отправиться за мой счет на традиционный воскресный английский обед (Sunday Dinner) в местный паб. Зато как Джон был тронут, когда мы с Таней решили к приходу его сына и невестки испечь пирожки с картошкой из слоеного теста. Приходя на кухню за очередной порцией, он, целуя кончики пальцев, то и дело восклицал: «Very nice!».

Не заметили мы и особой экономии воды, газа и света, хотя коммунальные услуги здесь очень недешевы. Джону они ежемесячно обходятся в 260 фунтов (один фунт – это на конец августа примерно 365-370 тенге). К сведению, литр бензина (он в Англии одной марки), от которого, говорят, зависят цены на энергоносители, стоит здесь 1,3 фунта. Но при этом цены на ряд продуктов питания примерно такие, как у нас. Так, килограмм хорошего мяса обходится в 2,5-3 фунта, десяток яиц стоит 1,5 фунта, пачка масла – 1 фунт. Хлеб, правда, дорог: одна буханка стоит 1 фунт, то есть 370 тенге. Зато цены на одежду, причем качественную и известных брендов, значительно ниже.

Но это, так сказать, нелирическое отступление. Вернемся к Джону. По натуре он консерватор. Это проявляется, например, в том, что в доме абсолютно ничего менять не хочет. Во дворе, например, стоят три полусгнивших пенька. Когда Таня заикнулась, что они вроде бы ни к чему, Джон ответил коротко: «Это – родина». Такое же отношение у него к старинному обеденному столу и коврику в гостиной, которые, как он говорит, помнят его родителей.

Я склонна относить это к особенностям национального менталитета, где ко всему, что может являться символом Англии, относятся с пиететом. Поэтому эта страна и напоминает большой цветущий сад. В маленьком лесу возле Суиндона сохранилась калитка XVII века. Висящая на ней табличка напоминает о том, что открывать ее следует очень аккуратно. Рядом с Таниным домом находится церковь XII века, во дворе которого похоронены в разные века – XIV, XV, XVI и далее – некие Джоны, Вильямы и Эрики. Цветные мозаичные витражи, каменные полы, орган, атмосфера – связь времен в таких церквах чувствуется очень явственно. Дома, построенные много веков назад из камня и грязи (цемента тогда еще не было), с соломенной крышей – здесь тоже берегут. Из-за того, что коммуникации в такие места проводить очень тяжело, жить в них дорого, но от желающих все равно нет отбоя.

На лугах близ небольших английских городов и деревень раньше, говорят, паслись коровы и овцы. Теперь их заменили солнечные батареи. Когда их много, они производят жутковатое впечатление. Их серый мертвенный вид напоминает нечто из фильмов, где все люди вымерли и землей правят роботы. Самим жителям Англии это настолько не нравится, что они время от времени выходят на демонстрации протеста.

Завершая рассказ о гостеприимной Англии, вернемся к вопросу о том, почему английские мужчины ищут жен далеко за пределами родины. До 1924 года, когда женщины получили право голоса на выборах, их здесь, как, впрочем, и везде, считали низшим классом. То, что сейчас они чересчур эмансипированы и показывают мужчинам «кузькину мать», – возможно, отголоски той давней дискриминации. Это выглядит, конечно, не так агрессивно, как антирасистские движения, но все же некоторая женственность, как считает Джон, английским женщинам не помешала бы. Иначе англичане в поисках ласковых и заботливых жен разбегутся по свету. 

P.s. Что интересно, приземлившись в Хитроу, мы прошли таможенный досмотр буквально за полминуты. Английский таможенник, показывая на меня, спросил у дочери: «Твоя мама?». Удовлетворившись коротким yes, шлепнул в наши паспорта печать. Зато прилетев в Астану, мы, транзитные пассажиры, простояли в очереди 55 минут и едва не опоздали на самолет, летевший в Алматы. 

Текст: Галия ШИМЫРБАЕВА
Фото: Ян КИРИЧЕНКО, Роберт МАК-ХЬЮ