Письма с фронта

Кто не знает о заветных солдатских треугольниках, которые ждали во всех домах в годы войны? Кому-то они передавали короткую весточку с фронта: «Я – живой. Бью врага». Кому-то – печальную похоронку: «Ваш сын погиб смертью храбрых…». Появление почтальона было событием.

В деревнях подолгу стояли у калитки и ждали. А вдруг? Даже когда война уже закончилась, а «похоронки» всё шли и шли…

 Письма с фронта! Сводки Информбюро и письма! Суровые лаконичные послания Родины – и наполненные нежностью, заботливо успокаивающие весточки мужа, сына, брата… Их ждали, ими жили, их хранили… Только сводка всегда сменялась сводкой, а за первым письмом часто приходило извещение…

Сводки давала страна – она не могла умереть. Письма писал боец: воины умирали за страну. В 41-м вторых и третьих писем приходило мало. И если сводки были совестью страны, то письма остаются совестью семей, их хранящих.

Пусть читатель простит фронтовикам неровные строчки в почтовых открытках или письмах, погрешности в орфографии, некоторые повторы, пусть он воспринимает все это как маленькие правдивые произведения честного ума и горячего сердца.

Эти письма – своеобразный разговор о высоком гражданском долге, нравственности, любви к Родине. В них – осмысливание жизни, ее проблем и предназначения.

…Типовая серая папка с письмами с фронта. В ней целая пачка выцветших фронтовых треугольников и открыток – берешь ее с волнением. Осторожно рассматриваю ломкие листки писем, негнущийся картон потрескавшихся фотографий. Здесь суровые и нежные слова последнего солдатского письма с фронта. И это срез судьбы народа через единственную, неповторимую судьбу человека… В год 70-летия Победы в Великой Отечественной войне начинается новая жизнь фронтовых писем. Из семейных они становятся достоянием общенародным.

Но пусть на время смолкнут наши речи и из далеких лет, обагренных пламенем и кровью, из непрерывной оглушительной канонады прозвучат голоса тех людей.

Огромное множество фронтовых писем и почтовых открыток приходили к Виктору Матвеевичу Зимину – основоположнику казахстанского альпинизма и туризма, мастеру спорта СССР. Они взяты из архива этого замечательного человека, которому в январе этого года исполнилось бы 115 лет. Я учился у него в 68-м году в республиканской школе инструкторов горного туризма. Виктор Матвеевич был наставником многих молодых альпинистов и туристов довоенных лет, учил их азам техники и тактики горовосхождений, совершал со многими из них восхождения на вершины, а также лыжные, велосипедные и горные походы еще в далеких 30-х годах. Всё это пригодилось его ученикам, когда началась война и они ушли на фронт, а кому-то, возможно, спасло жизнь.

«После того, как альпинизм получил серьезную проверку на полях сражений, ...Вы можете гордиться, что Ваш метод единственно правильный в подготовке бойцов, умеющих с пользой воевать в горах».  (Л. Кельс – В. ЗИМИНУ)  

Среди авторов писем, приходивших на адрес: гор. Алма-Ата, ул. Карла Маркса, 63, были такие знаменитые альпинисты, как заслуженные мастера спорта СССР Иван Степанович Тютюнников и Евгений Михайлович Колокольников, первыми покорившие в 1936 году Хан-Тенгри, как Леонид Кельс, снимавший в 1943 году фашистские штандарты с Эльбруса. Писал В. М. Зимину и Герой Советского Союза Малик Габдуллин – бывший студент КазПИ им. Абая, ученик Виктора Матвеевича.

Конечно, для поколения «пепси», которое родилось в лихие 90-е годы, эти имена мало о чем говорят.

…Вот несколько писем Малика Габдуллина. Хочу несколько слов сказать об этом человеке. На фронте, в боях под Москвой, он был политруком роты автоматчиков 23-го стрелкового полка 8-й гвардейской Панфиловской дивизии. В боях за Москву он покажет завидную выдержку и отвагу, способность действовать решительно и целенаправленно в запутанной, порой трагической обстановке. За исключительную личную отвагу и мужество, проявленные в сражениях с фашистскими захватчиками, и особенно за умелые действия в «снежном походе» от Старой Руссы до Холма воинский подвиг политрука Малика Габдуллина был отмечен «Золотой Звездой» Героя Советского Союза. С того памятного дня его стали называть «наш батыр». Он был первым казахским батыром, о котором рассказал в газете «Правда» писатель Борис Полевой. Матери называли родившихся сыновей его именем, поэты и композиторы посвящали стихи и песни героизму бесстрашного воина. У старшего поколения в памяти сохранилась мелодия одной из них, которую частенько исполняли по радио братья Абдуллины, – «Мэлiккандай…».

Вот короткое сообщение Малика Габдуллина В. М. Зимину на почтовой карточке, датированной 17 сентября 1942 года:

«Дорогой Виктор Матвеевич!

Вашу открытку получил. Большое спасибо. Вам передает привет Алексей Иванович Кузнецов, который вместе находится со мной в одном полку, и он награжден орденом «Красная Звезда».

У меня больших, да и особых новостей нет. Живу и работаю по-прежнему. Хорошо, что товарищи по институту Сильченко, Линчевский, Жаутыков и другие передают мне развернутый привет, но они не могли написать мне хоть пару слов. Очевидно, у них не хватает смелости написать. Пусть так и будет. Если будем живы, найдем язык поговорить с ними.

Привет Шуре. Желаю Вам всего хорошего. С приветом, уважающий Вас Малик».

Адрес отправителя: 993 «Полевая почта», Штаб 1075, гв. сп.

Отмечу, что до войны Малик Габдуллин, учившийся в Казахском педагогическом институте имени Абая, часто ходил в горы, которые очень любил. А любовь эту прививал студентам Виктор Матвеевич Зимин, который заведовал в институте кафедрой физвоспитания и водил своих подопечных на восхождения и в туристские походы, в том числе зимой на лыжах. В годы военных испытаний Малик очень часто об этом вспоминал, а белоснежные вершины Заилийского Алатау порой снились ему по ночам. Вот еще строки из письма Малика Габдуллина, написанного в октябре 1942 года:

«…Я благодарен вам за хорошую физическую подготовку, лыжные переходы. Они помогают нам преодолевать физические невзгоды. Мечтаю подняться на пик Комсомола и посмотреть на наш прекрасный город».

Другое, «зашифрованное для военной цензуры», письмо М. Габдуллина:

«Дорогой Виктор Матвеевич!

Вашу открытку от 29 октября 1942 года получил, спасибо! У меня особых новостей нет. Работаю по-прежнему, успехи неплохие.

Вы извините меня, что пишу очень коротко, знаете, буквально нет ни одной свободной минуты. Вчера мои хлопцы составили программу очередного концерта для гансов и фрицев. Вот минут 10 тому назад мои орлы позвонили мне и приглашают быть очевидцем данного концерта. Концертная программа удивительно хороша. У нас басы-дальнебойщики, на арфе играют стрелки, снайперы. Вот гансам будут замечательные удовольствия. Сказать, какое музыкальное настроение даст наш концерт гансам, сообщу в следующем письме. Спешу туда.

Передайте привет всем друзьям. Адрес на обороте.

С приветом, уважающий Вас Малик.

22 ноября 1942 года. Гвардии майор».

Новая открытка:

«Дорогой Виктор Матвеевич!

Вашу открытку от 14 мая 1943 года получил. У меня особых новостей пока нет. Жизнь идет по-прежнему. Прошу передать привет всем знакомым, друзьям. Наверное, сейчас в институте каникулярное время.

Ну, пока всё. Ваш Малик.

18 июня 1943 г.»

Полевая почта 21475 К

А в это время в Алма-Ате, невзирая на трудности, другие альпинисты, в основном инструктора и курсанты из Всесоюзной школы горной подготовки в «Горельнике», поднимались на наши вершины и давали им имена героев Великой Отечественной войны. Так появились пики Зои Космодемьянской, 28 Героев-панфиловцев, Маншук Маметовой, Партизан, Олега Кошевого и другие…

И еще одна почтовая первомайская открытка, отправленная Виктору Матвеевичу Маликом Габдуллиным уже 5 мая 1944 года:

«Дорогой Виктор Матвеевич!

Поздравляю Вас с праздником 1 мая и желаю успехов в работе, здоровья, радостной жизни.

Вашу открытку от 13 апреля получил. Если Вас назначат на работу в НКО Казахстана, то это будет замечательно.

Я считаю Вас коренным казахстанцем, другом казахского народа. Казахстан дорог для Вас, как и нам.

Надеюсь, что Вы еще сильнее приложите все силы к тому, чтобы подготовить из казахской молодежи прекрасных физкультурников; морально крепких и физически закаленных, которые нужны для фронта и труда.

Я жив и здоров. Работа идет по-прежнему, особых новостей пока нет. О моем приезде к Вам для меня ничего неизвестно. Пишите почаще.

Привет Шуре. Ваш Малик. 5 мая 1944 г.»

А вот что писал В. М. Зимину альпинист И. С. Тютюнников:

«Попал с частью в окружение, но сумел с боями вырваться по кавказским горным тропам.

Вывел весь личный состав и матчасть. Получил ранение. Затем как альпинист стал руководить горно-стрелковыми соединениями. Мне помогал Ваш студент Л. Кельс.

С боями прошел высокие кавказские горы. Пытался связаться с Е. М. Колокольниковым, но не получил ответа.

Помните, при штурме Талгара Вы меня звали ЧТЗ, вездеход, трактор.

Пишите. Жму крепко дорогую для меня руку. Ваш Ваня.

1 июля 1944. П.п.69656»

Наконец, письмо Е. М. Колокольникова:

«Дорогой друг, Виктор Матвеевич!

Ну вот снова война. Теперь уже в горах. Откровенно говоря, за войну удалось столько посмотреть новых мест, что Вам придется за Карпаты выдать мне значок туриста (мастера не дадут).

Ну и по дружбе включить в список старейших альпинистов. Могу быть консультантом по Карпатам.

Сейчас веду школу горного стрелка. Учу прямо в боевых подразделениях. Думаю, что пользу приношу.

Сообщите, где Рахимов, Тютюнников. Что они пишут. Напишите им мой адрес.

Прошу писать. Жму крепко руку. Евгений

20 августа 1944 г. Полевая почта 39287-А».

А вот короткие строки из письма радистки Ани Леоновой (в/ч 53851,10 октября 1944 года):

«Виктор Матвеевич, ходите ли в горы? Я так о них соскучилась. Пришлите фото наших гор. После войны опять походим в горы. Жить буду только в Алма-Ата».

Еще одно письмо. Оно от Леонида Кельса, бывшего студента КазПИ имени Абая».

Вот что он пишет:

«Здравствуйте, уважаемый Виктор Матвеевич!

Сейчас я обязан Вам написать как чудесному, чуткому товарищу и как отцу альпинизма Казахстана, своему учителю мужества, методы которого с успехом оправдали себя на полях битвы.

После того, как альпинизм получил серьезную проверку на полях сражений, мне хочется поделиться с Вами некоторыми мыслями. Я вспомнил Вас и Ваш метод массового обучения с заменой кабинетных лекций на движение по рельефу, и Вы можете гордиться, что Ваш метод единственно правильный в подготовке бойцов, умеющих с пользой воевать в горах.

Мне только сейчас по-настоящему становится понятным Ваши тогдашние выступления о необходимости движения по любому маршруту с оружием, включая легкие минометы и пулеметы.

За боевые действия на Кавказе я награжден медалью «За отвагу».

С приветом, Ваш Леонид Кельс в/ч № 570

 Еще одно письмо от 12 декабря 1941 года (Москва-53, п/я 3857/р, просмотрено военной цензурой), которое пришло в пединститут от Андрея Лещенко:

«Здравствуйте, Виктор Матвеевич!!!

Простите, что так долго не писал, знаете, почему-то всё так получилось, что я не мог подобрать такой момент, чтобы написать письмо. […]

С того времени, как мы виделись, прошли большие события, а сколько воды в Алма-Атинке утекло, ужас. Если всю воду собрать в одно место, то хорошее озеро было бы для города. Тогда было тихо и спокойно, ни стонов умирающих не было слышно, ни орудийных раскатов, ни треска рвущихся мин, потерь друзей, теперь страна вступила в смертельную схватку с оголтелым, кровожадным врагом человечества, с мировыми бандитами, с чистокровными грабителями, и вот уже шестой месяц идет эта ожесточенная борьба.

Лично про себя не могу сказать ничего особенного, чем можно было бы удивить Вас, да и причем Вы не из таких, которых можно удивить. За это время я 3 месяца пробыл на фронте, 1,5 месяца в госпитале, ну и остальное время в запасных частях. Конечно, «встречался с чистенькими чистокровными арийцами», устраивая дуэль. С фронта я уехал из-за ранения, ранена у меня правая рука, сейчас уже ничего, как видите, даже пишу письмо.

Сейчас работаю командиром дивизиона. Полагаю, что на днях выеду опять на фронт для «встречи с арийцами». Конечно, встречи бывают разными, а именно дружественные и недружественные, так у нас будет последняя.

Ваш Андрей».

Было бы несправедливо, если бы я не упомянул и о коротеньких письмах и телеграммах домой генерал-майора И. В. Панфилова. Их всего дошло одиннадцать, и хранятся они теперь в Государственном архиве Кыргызской Республики.

Вот выдержки из некоторых:

«Здравствуй, дорогая Мура! (так Панфилов называл свою жену. – В.К.)

Нам выпала почетная задача – не допустить врага к сердцу нашей Родины – Москве….

Враг будет разгромлен, не будет врагу пощады за слезы матерей, жен, детей.

Целую. Любящий вас папка».

«Врагу Москву не сдадим. Уничтожаем гада тысячами и сотни его танков. Дивизия бьется хорошо…

Мурочка! Работай не покладая рук на укрепление тыла…

Дивизия будет гвардейской!..

Пишу во время сильнейшего боя.

Целую тебя, мой друг и любящая жена».

«…То доверие, которое оказано мне, – защита нашей родной столицы, – оправдываем…

Какие у меня замечательные бойцы, командиры – это истинные патриоты. Бьются, как львы, в сердце у каждого одно – не допустить врага к Москве, беспощадно уничтожать фашистов».

Это было последнее письмо за пять дней до гибели.

С Валентиной Ивановной Панфиловой, бывшей медицинской сестрой, меня связывала почти 20-летняя дружба. Последние годы она руководила музеем панфиловцев в одноименном парке нашего города. В 70-80-е годы после каждой поисковой экспедиции по местам сражений панфиловцев мы привозили ей оттуда очень много находок. Однажды Валентина Ивановна попросила меня поискать в тех местах, которые в сводках Информбюро именовались «южнее озера Ильмень», красноармейскую шинель для музея. Я выполнил ее просьбу и привез ей солдатскую шинель, почти новую, которую нашел на чердаке одного деревенского дома. Как она могла там пролежать 35 лет? Ее даже моль не поела. Как радовалась этой находке Валентина Ивановна!

В другой раз она обрадовалась еще одной замечательной находке, когда я вручил ей Красное знамя из Брестской крепости. О нем, спрятанном в одной из ниш этой цитадели летом 41-го года, нам рассказал один из ветеранов защитников Брестской крепости. Он же нарисовал это место. А мы после настойчивых поисков это знамя нашли. У меня в архиве хранится даже фотография, где я передаю его Валентине Ивановне.

Отдельная тема – письма молодых девчонок, которые для фронтовиков круглосуточно шили на Алма-Атинской швейной фабрике № 1 брюки, гимнастерки, рубашки, кальсоны и вкладывали свои весточки в упаковки военной формы перед отправкой ее на фронт. С простыми словами поддержки и просьбами вернуться целыми и невредимыми. И даже получали с фронта ответы. С такими же простыми словами благодарности. И, конечно, обещаниями вернуться с победой.

…А рядом грохотала война, и «до смерти – четыре шага».

Все письма публикуются впервые.

Текст: Валерий КОРАБЛЕВ, к.э.н., профессор университета «Туран»